Недавно я узнала, каково это, когда про тебя пишет известный блогер.
Ольга Савельева не просто блогер, а уникум.
Известная писательница, автор бестселлеров, благотворитель, мама, жена и прекрасный человек.
Читаю ее много лет и … до сих пор мне вкусно).
Люблю Олины авторские речевые обороты, удивительно самобытный стиль речи, умение увидеть взаимосвязи в, казалось бы, разрозненных событиях.
Особо люблю ее умение тактично обозначить свои границы и бережность к посетителю блога, даже самому бестактному.
Да, и открытость. Это потрясающе.
И очень нравится ее конгруэнтность. Мысли, слова и дела — не расходятся друг с другом. Это вот прямо очень ценно — когда медийная персона зрелая личность, а не травматик-инфантил, коих сейчас большинство.
Еще она обладает прекрасным чувством юмора и ….ну, вы поняли.
Оля мне глубоко симпатична и уважаема мной.
И она написала про меня.
А я боялась. Начала бояться с той минуты, когда Оля попросила мое фото для поста.
С фото у меня напряжёнка, не до фото мне, если честно.
А еще напряжёнка у меня с советами и мнениями.
Обычно, узнав про болезнь, обездвиженность и повышенные потребности, люди начинают активно писать и причинять добро. Из хороших побуждений, разумеется. Иногда это бестактно, грубо, причиняет боль.
Зная, что у Оли большая аудитория читателей, я готовилась к потоку вот таких мнений и советов. Ну что поделать, не адаптированная, тонкошкурая, переживаю все еще свои потери, отгоревываю. Нормальный процесс.
Вышла публикация — и тихо. Нет мнений, а советов прилетело всего три штуки.
Зато в друзья добавилось почти 1000 людей.
Было одно мнение, правда…
Оля в посте пишет^ «Ира-крутая, трудится нейропсихологом, интересные статьи пишет, приносит пользу, не смотря на…».
А вскомменте мнение «Да не крутая, просто мама, просто денег надо собрать. Оля, открывайте сбор, чего уж там». А Оля в ответ: «Прошу простить, это без запроса, так что не стоит».
Вот да. Не стоит без запроса.
Для меня сейчас возможность трудиться и самостоятельно обеспечивать семью — важная опора. Могу — делаю – получается – радуюсь. Спустя 2 года работы в онлайн, огромного труда, иногда на износ есть возможность даже помогать другим людям материально. Тем, кто действительно сам не может трудиться.
Я оглядываюсь назад, вижу сколько и какими усилиями мне далась эта возможность и верю в помощь Бога и в свои силы.
Представляете, что такое верить в свои силы в состоянии физической немощи?
Как это поддерживает?
Думаю нет и это прекрасно. Пусть как можно меньше людей об этом узнает на своей шкурке, и все будут сильными и здоровыми.
Прошу простить, никого не хочу задеть, но..не стоит давать советы людям без запроса и причинять инвалидам добро.
Обесценивание — форма эмоционального насилия.
А инвалиды, часто — сильные духом люди. Сами могут причинять добро).
Теперь я знаю, каково это когда про тебя пишет известный хороший блогер.
Это масса тепла, добрых слов и поддержки.
Всем причастным к потокам добра- спасибо и благодати Божьей.
С уважением, Ирина Коваль
Ольга Савельева:
Очень-очень редко на Иру что-то накатывает, и она плачет. Плачет от зависти к людям, которые умеют ходить. Которые просто живут, а не преодолевают.
Которые, не задумываясь, садятся на стул — и встают, кутаются в плед, вскакивают с постели по утрам, чистят зубы, катаются на велике, летают на море, ходят в кино.
И все это без боли. И без усталости.
У Иры боль и усталость — спутники жизни.
Ира много лет живёт в покорёженном болезнью теле. Усталость — это не результат работы, а симптом болезни.
Как и боль.
Ира все время чувствует себя как человек с сильным ОРЗ: слабость, озноб. Только это не вылечить ни за неделю, ни за жизнь…
70% времени Ира существует лёжа: лёжа работает нейропсихологом, и мамой тоже работает лёжа.
Ира не просто мама, а мама-одиночка. С сильно-сильно ограниченными возможностями.
Для большинства людей лежать — это отдыхать, расслабляться. Но не для Иры.
Ёе мышцы атрофированы или очень слабы. Ей постоянно больно. Все время.
Даже лежать.Иногда Ира устаёт от борьбы. Она раздражается и хочет чтобы все стало хорошо.
Просто стало. Без усилий и условий. Само. Но так не бывает.Событие, разделившее жизнь Иры на «до» и «после» — это авария. В аварии пострадали, кроме Иры, ее родители и двухлетний сын. Ира несколько месяцев исступленно выхаживала родных. Когда все выкарабкались (счастье!), у Иры вдруг стали отказывать ноги. Ходила она все хуже и хуже, тяжело было встать из положения сидя.
Врачи сказали, что так мог повлиять пережитый стресс, шок и истощение от недосыпа и перенапряжения от борьбы за здоровье близких.
В этот период она оступилась на лестнице — и повредила колено.
Пришлось откачивать жидкость и оперировать. В процессе была допущена, вероятно, какая то небрежность — занесли инфекцию.В течение 5 суток колено сильно воспалилось, потом пошло общее воспаление, температура 39, все суставы распухли и болели.
А еще через месяц было диагностировано сразу 2 аутоиммунных заболевания, и Ира стала лежачей больной.
Медики предположили, что пусковым механизмом могло стать то самое потрясение. Так бывает, если имеется генетическая предрасположенность, а у Иры она, видимо, была.
Страшная история. Где-то там, в середине этих испытаний, ушел муж.
Ира для меня — кладезь прозрений.
Например, про рефрейминг. Все события, предметы, обстоятельства — абсолютно нейтральны. Ну, вот например осень.
Осень — она просто осень. Сезон. Кто-то страдает: «Ненавижу осень, слякоть, умирание», а кто-то наоборот радуется: «Обожаю осень, у меня день Рождения осенью».
То есть осень — нейтральна, а мы взяли — и нарядили ее в эмоции, которые принесли с собой.
Или инвалидная коляска. Коляска — это просто коляска. Она состоит из колес, спиц и сиденья, и не окрашена ни в какие эмоции.
На свою первую инвалидную коляску Ира смотрела с ненавистью, как на символ беспомощности и окончания жизни. Какая уж тут жизнь?
Шесть лет ушло на принятие. Теперь на свою инвалидную коляску Ира смотрит как на возможности, на счастье движения, такого редкого, такого желанного, дарящего глоток свежего воздуха.
Ира мне очень интересна. Она говорит и мыслит нешаблонно.
Скажет мысль — а я потом ее восхищённо смакую, разбираю по членам предложения и удивляюсь: она была так близко, а я ее не поймала. А Ира лежала — и поймала.
Удивительно.
Ира говорит, что за время болезни она научилась смотреть на жизнь из точки ее окончания. Люди обычно делают наоборот: смотрят вперед и надеются, что все будет классно. А если все пошло не по плану, и не классно, то часто теряют опору.
Ира смотрит на жизнь, оглянувшись назад. Будто уже прожила её и оказалась в той точке земного пути, до которой ей суждено дойти.
Там поздно уже жалеть, исправлять, успевать, поздно переоценивать жизнь и обещать себе, что с понедельника ты ее качественно изменишь к лучшему.
Вот оттуда она оглядывается и, через боль и сквозь усталость, живет свою очередную субботу, прилагая усилия, чтобы потом, в той точке, не было обидно, жалко, стыдно…
Ире часто говорят, что она сильная.
«А я не сильная, — спорит Ира. — Я обычная. Просто я знаю, что жизнь — это дар. Не всегда прекрасный и удобный, но его можно шлифовать и апгрейдить.
Я его получила на время. И его заберут обратно. Так вот вернуть желательно в хорошем состоянии, не прожжёным, не запачканным. За это спрашивают после.
Я заглядывала за грань, видела. Все это, как бы, знают. Именно «как бы».
Знать, что жизнь дар и жить свою не простую жизнь, как дар — очень разные вещи.
Держать усилиями воли в уме радость от того, что у тебя ЕСТЬ жизнь, благодарность Богу за это — вот что помогает мне сохранять бодрость духа».
Ух! До мурашек, да?
Ира потеряла возможности, а желание жить — не потеряла.
Жить — и воспитывать детей.
Жить — и приносить пользу людям.
Ира — детский нейропсихолог, перинатальный психолог.
Она часто пишет полезные статьи для родителей — через них реализует свою миссию — чтобы любви в семьях становилось больше.
Ей жизнь дается сложнее, чем нам, через преодоление, может, поэтому в ее статьях столько мудрости.
Все её статьи по психологии бесплатные и собраны в каталог, вот тут:
А вот сама Ирина в ВК, подпишитесь на нее, если интересно, она крутая.
